Фото Сергея КИРЕЕВА – реконструкция событий времен Великой Отечественной войны

27 июня 1949 года в 11:15 старший следователь оперотдела лагеря военнопленных № 323 приступил к допросу обвиняемого Франца Рихарда Крумбигеля, 1914 года рождения, о котором наше издание уже рассказывало в рамках совместного с архивом Управления ФСБ России по Тульской области проекта; а сегодня поделимся с читателями новыми фактами из истории Великой Отечественной войны.

Расстрелов, повешения и угона в Германию советских граждан он не видел?

Показания следствию он, Крумбигель, давал, понятное дело, на немецком языке, а перевод осуществляла переводчица оперотдела вышеуказанного лагеря. Крумбигелю сначала зачитали показания свидетельницы Семеновой Анны Семеновны из деревни Пожеревицы Псковской области о творимых лично Крумбигелем и отрядом полевой жандармерии зверствах в Пожеревицах. «Вы подтверждаете правильность их?» – спросил следователь. «Зачитанные мне показания свидетельницы Семеновой мне вполне понятны, но мне о проводимых зверствах ничего неизвестно, так как я лично сам таких злодеяний не совершал, и совершали ли эти действия другие жандармы полевой жандармерии, дислоцируемые в то время в селе Пожеревицы, мне неизвестно, – ответил немец. – Находясь на территории Пожеревицкого района, я ни расстрелов (в документе «расстреляния». – Прим. ред.), ни повешения советских граждан не видел, а также не видел угона мирного населения в Германию».

Провокаторы из полевой жандармерии и «Восточного батальона»: ловушка сработала!

И тогда Крумбигелю зачитали показания еще одной свидетельницы, Анны Васильевны Гвоздевой, также из Пожеревиц, о том, что творили гитлеровцы на советской земле. Обвиняемый снова отрицал причастность к зверствам. Он, правда, припомнил такой эпизод, о котором рассказывала Гвоздева: примерно в марте-апреле 1943 года штабу отряда полевой жандармерии стало известно («как я слышал разговор или от жандармов, или от зондерфюрера Мартина Алекса, который оказался впоследствии убитым») о том, что в селе Пожеревицы у одного гражданина («фамилию, имя и отчество его не знаю, но проживающего с женой») «концентрируются партизаны». Крумбигель высказал следователю предположение, что речь могла идти о супругах Морозовых.
– И далее с целью вскрытия приема в этом доме партизан Мартину и одному русскому добровольцу из «Восточного батальона» было дано задание переодеться в гражданскую форму, явиться в эту семью и представиться как русскими партизанами. Так и было сделано. Эта семья из двух человек была разоблачена в концентрации партизан, и тут же оба, и муж, и жена, были арестованы. Но какая их была судьба, я сказать не могу, но, по сведениям, якобы они были переданы в распоряжение местной комендатуры, – объяснил Крумбигель.
Провокация гитлеровцев сработала... Из показаний Гвоздевой следовало: жена Морозова была замучена до смерти, а ее мужа увели на расстрел. Впрочем, Крумбигель сказал, что про это ничего не знает...

Ликвидация немецкой пособницы или что-то иное?..

После этого ему зачитали показания свидетеля Николая Ивановича Иванова про то, что творили фашисты в Пожеревицах и других населенных пунктах района. Обвиняемый сказал, что и эти факты злодеяний ему неизвестны. «В октябре 1943 года из Пожеревиц я был переведен в село Дубровка, где пробыл один день, а затем переехал в город Дно, где находился до 10 декабря 1943 года», – продолжил Крумбигель. Обвиняемый прокомментировал: он был откомандирован из Пожеревиц один, так как добровольческий 
«Восточный батальон» был расформирован, «где я работал писарем батальона. В селе Дубровка был штаб роты, я получил назначение и выбыл в город Дно, где находился с октября до 10 декабря 1943 года, после чего я был откомандирован в отряд полевой жандармерии при 290-й пехотной дивизии. О том, что свидетель Иванов является старостой, мне об этом ничего неизвестно». Крумбигелю зачитали показания и Александры Федоровны Комаровой – про деяния жандармерии в Пожеревицах. В них, в частности, говорилось об убийстве гитлеровцами комсомольца Иванова (Крумбигель заявил, что он про этот случай не в курсе). А потом он описал эпизод, который наверняка заинтересует историков. Добавим, что Комарова говорила в своих показаниях и о неких учительницах, при этом Крумбигель дал свою трактовку событий, мол, «мне непонятно, о каких учительницах идет разговор». «Примерно мне известно, что в одном населенном пункте, расположенном в 2-х километрах от Пожеревиц, название его не знаю, партизаны убили одну учительницу, фамилию которой не знаю. Они ее убили как работавшую против партизан. Эта учительница была похоронена немцами и с почестями с участием всего населения того пункта. О каких других учительницах в ее (Комаровой. – Прим. ред.) показаниях идет разговор, я не знаю. Об этой учительнице очень много говорили в нашей части, поэтому мне об этом и известно», – сообщил Франц Рихард Крумбигель.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ совместно с архивом Управления ФСБ России по Тульской области