Петр Легоньков во время оккупации гитлеровцами Веневского района проживал в деревне Озеренцы (работал у себя в хозяйстве). Он и родился там – в 1875 году, в семье крестьян-середняков. Считался малограмотным, в ВКП(б) не вступал, да и вообще общественно-политической деятельностью не занимался. Правительственных наград, как и профессии, не имел, но все же в конце декабря 1948 года, когда с Петром Петровичем общался старший следователь оперотдела Управления лагеря МВД № 323, работал – сторожем конторы «Заготсено», что в Веневском районе.

Мужчина был женат на 67-летней Серафиме Легоньковой, домохозяйке. Считался невоеннообязанным, военного звания не имел, в Великой Отечественной войне участия не принимал, ранений и контузий не имел.

Фашисты занимали Озеренцы, по словам Легонькова, примерно десять дней. Пятеро оккупантов обосновались в его доме. В деревне стояло очень много немецких танков, автомобилей, но какая это была часть (№) – очевидец гитлеровского нашествия не знал.

«Немецкие захватчики у граждан нашей деревни Озеренцы насильственным путем изымали коров, овец, свиней, коз, кур, гусей, яйца и т.д., – рассказывал Легоньков вечером 8 декабря 1948 года. – У гражданина Акозина немцы взяли 5 овец и у других <селян>. Кроме того, сжигали дома колхозников вместе с находившимся в них имуществом, а люди в это время находились подолгу под открытым небом в сильный декабрьский мороз. Помимо всего этого, подвергали избиению ни в чем не повинных людей. Так, лично меня немцы несколько раз ударяли в область поясницы и головы за то, что якобы я плохо топил печь. Такое отношение немцев было и к другим гражданам нашей деревни».

– А не можете ли вы опознать тех немцев, которые занимались грабежами советских граждан, поджогами домов, принадлежащих колхозникам, и избивали ни в чем не повинных советских людей? – спросил Легонькова младший лейтенант юстиции. – Попутно предъявляю вам фотокарточку военнопленного Майергофера, не опознаете ли вы его?

– Назвать фамилии немцев, занимавшихся в нашей деревне злодеяниями, я не могу, – признался Петр Петрович. – Не опознаю и предъявленную мне фотокарточку, т.е. личность. Возможно, он и был у нас в деревне, но времени прошло много, и я упомнить не могу, вдобавок я уже пожилой человек.

Как следует из материалов пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, сам Карл Алоис Майергофер в октябре 1948 года рассказывал старшему следователю оперотдела Управления лагеря МВД № 323 следующее: да, он уничтожал дома советских граждан, выгоняя последних с детьми на улицу («женщины сильно плакали, а дети истерически кричали»), да, немцы не обращали внимания на реакцию несчастных. «Войдя в тот или другой дом, мы закладывали мины или в печь, или в угол, протягивали шнур, а затем поджигали электротоком или же спичками», – вспоминал немецкий военнопленный, добавив, что ему ничего неизвестно о случаях, когда после взрыва домов мирные жители пытались бы погасить огонь (мол, подрывы производились с большой поспешностью). При отступлении вермахта где-то недалеко от Оки или Зуши гитлеровцы взорвали 10-12 домов, упомянул Карл. «В сожжении этих 10-12 домов участвовал весь наш 27-й саперно-танковый батальон, а в том числе и я, – не скрывал Майергофер. – Это делалось для того, чтобы негде было разместиться русским войскам».

Что при подрыве домов должен был делать лично Майергофер? «В мою обязанность входила подготовка мин и других взрывчатых веществ ко взрыву домов, я лично брал мины или другие взрывчатые вещества вроде тола, вносил в помещение, закладывал в печь или в угол дома, протягивал на улицу шнур, а сам уходил, а вслед за мною шел командир отделения и поджигал. За давностью времени я точно не могу сказать сейчас, в скольких домах мною лично были заложены взрывчатые вещества, но приблизительно я их заложил тогда в 8-10 домах. Во взрывах домов, помимо Тульской области, я участвовал около города Орел».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ