Щекинцы Василий Васильевич Пилипенко и Дмитрий Павлович Кувшинов знали друг друга еще с 1938 года. Они вместе трудились на шахте № 16 треста «Щекинуголь». Взаимоотношения между ними были нормальные, никаких тебе ссор и личных счетов – никогда!

Его били и заставляли копать траншеи для немцев

Когда началась Великая Отечественная война, Василий Васильевич вступил в истребительный батальон, созданный в Щекинском районе как раз перед вступлением гитлеровцев на его территорию. Кувшинов знал, что Пилипенко являлся бойцом этого истребительного батальона, поэтому во время оккупации Щекино – а Кувшинов в то время, напомним, стал бургомистром – вызвал к себе «ястребка» Пилипенко и заставил отмечаться. Это было нужно для того, чтобы «ненадежный» Пилипенко всегда находился в прицеле оккупационных властей: чтобы не сбежал к Советам, не подался в партизаны, а в случае диверсии его бы тут же подтянули для выяснения – как одного из первых подозреваемых. Мало того, бургомистр привлек Пилипенко к земляным работам. Как же все это происходило? Об этом мы узнали из материалов пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области.

…Примерно 4 или 5 ноября 1941 года. На часах – 10:00 или 11:00. В квартиру, где жил Пилипенко, явился лично Кувшинов – но не один, а в сопровождении Д-ва и двух немцев. Хозяин оказался на месте.

– Вы должны немедленно я[СМ1] виться в немецкую комендатуру, – потребовал бургомистр. – Она расположена в конторе керамзавода.

Пилипенко переспросил Кувшинова – куда ему надо придти (наверное, от волнения). Тем временем визитеры уже покидали жилье Пилипенко и двинули по ул. Орджоникидзе – в направлении дома заместителя бургомистра Т-о. Сам Пилипенко позже признался чекистам, что он боялся неприятностей со стороны немцев и их ставленников, поэтому оделся и отправился по адресу, указанному бургомистром. «Я явился в городскую управу к секретарю бургомистра В-у, который тут же меня зарегистрировал и передал распоряжение бургомистра об обязательной явке ежедневно на отметку, после этого из городской управы я ушел», – вспоминал Пилипенко, общаясь в Туле с представителями областного УНКГБ 25 июля 1945 года. Так и ходил щекинец Пилипенко каждый день в горуправу на отметку – но ее производил уже не В-в, а Г-ва – она заменила В-ва вскоре после первой явки Пилипенко в Щекинскую городскую управу.

Дня два после визита Кувшинова Василий Пилипенко ничего не делал. А затем с другими членами истребительного батальона был привлечен на работу – копать траншеи. Копать ему их пришлось вплоть до изгнания немцев из Щекинского района. «Все мы – члены истребительного батальона – на копке траншей работали под охраной немецких солдат».

«Спустя дней 10-12 после первого моего посещения городской управы я и Воробьев Никита Алексеевич через Пр-ва и С-ва были вызваны в какое-то немецкое учреждение, размещавшееся в г. Щекино в пос. 2-й группы, где я и Воробьев немецким офицером через переводчика допрашивались. Лично от меня на допросе требовали рассказать, что я делал и где находился в одно из приведенных им чисел. Число офицером было названо еще до вступления их (немцев. – Прим. ред.) в г. Щекино, – объяснял Пилипенко чекистам (очевидно, гитлеровцы хотели знать подробности о судьбе членов экипажа самолета люфтваффе, сбитого перед вступлением фашистов в Щекино). – Не добившись от меня нужного для них – немцев – ответа, я был отпущен и так же после допроса был освобожден и Воробьев». Отметим, что, со слов Пилипенко, на допросе немецкий офицер бил его – нанес три удара. При этом в кабинете были трое: Пилипенко, офицер-немец и переводчик.

…Примерно 8-10 декабря 1941 года щекинцы Пилипенко и Горин были вызваны бургомистром.

– Почему вы плохо работаете? – обратился Кувшинов к Пилипенко.

– Лучше не могу, – ответил Пилипенко.

– Тогда скажите, кто и почему из ваших товарищей плохо работает? – допытывался Кувшинов. То ли выслужиться хотел перед немцами, на ровном месте выискивая неких вредителей-саботажников, то ли и впрямь кто-то из щекинцев трудился на копке траншей спустя рукава, вот и искал бургомистр виновных, чтобы наказать.

Пилипенко дал, как он сам выразился, неопределенный ответ. Кувшинов какое-то время молчал. И тогда находившийся здесь же полицейский К-к (или К-ов) заявил: «Что с ними разговаривать? Выстроить их всех и каждого десятого расстрелять». Кувшинов что-то произнес, но что конкретно – Пилипенко не понял. И после этого Василий Пилипенко из кабинета бургомистра вышел.

Кувшинов в 1945 году все сказанное Пилипенко полностью подтвердил.

Дело старосты Большой Кожуховки: из-под стражи освободить

По делу Кувшинова и его окружения проходил и Иван Петрович Абросимов, 1896 года рождения, уроженец деревни Большая Кожуховка Щекинского района, там же и проживавшего. Его задержали 24 декабря 1941 года сотрудники Управления НКВД по Тульской области – по подозрению в измене Родине. В ходе расследования выяснилось: Абросимов в период немецкой оккупации Щекинского района был назначен старостой указанной выше деревни, «однако, состоя в этой должности, практической работы в пользу оккупантов не проводил. Это обстоятельство подтвердилось самим Абросимовым и допрошенными по делу свидетелями». 23.12.1941 г. Абросимов на допросе пояснил чекистам, что его назначило старостой Большой Кожуховки немецкое командование «через агронома Щекинского района Г-на Григория (отчество не помню)» – это произошло примерно 20-26 ноября 1941 года. В ту пору в колхоз прибыл этот самый агроном Г-н, который и предложил Абросимову стать старостой, «но я сперва на эту работу не шел, но он категорически мне приказал».

В итоге постановлением областного УНКВД от 5 января 1942 года уголовное дело на Абросимова было прекращено, а самого мужчину из-под стражи освободили.

Как погиб щекинец Игорь Иванов: версия матери

Ранее мы писали о том, как немцы и их пособники расправлялись со щекинцами. Так, одним из убитых оказался Игорь Иванов. Краевед Валентин Огнев, следящий за нашими публикациями, поделился документом, выявленным в Государственном архиве Тульской области. Это – изложение матерью того, что произошло с Игорем.

«Копия

Щекинский р-н Тульской обл.

Рассказ заведующей детсадом Ивановой Анны Эдуардовны.

У меня немцы убили моего сына семнадцатилетнего Игоря. Учился он в 9 классе средней школы г. Щекино. 15 ноября 1940 г. (так в источнике, правильно 1941 г. – Прим. ред.) в 10 ч. утра к нам в дом пришел предатель Прудников и сказал, указывая на сына: «Тебя вызывает военный комендант». Я тоже молча стала одеваться.

Прудников у меня спрашивает: «А ты куда?»

«Я иду туда, куда вызывают сына».

«Ну, пойдем, – сказал Прудников, – ты там нужна».

И мы пошли втроем. Пришли к военному коменданту и долго ждали переводчика. Потом пришел переводчик. Сначала допрашивали меня. У меня спросили: «Скажите, вы знаете, зачем вызвали вашего сына?»

Я ответила, что не знаю.

Комендант крикнул: «Молчите, вы должны знать» и стукнул по столу кулаком. Он еще несколько раз спрашивал меня об этом, но ответ был тот же. Тогда он приказал вывести меня из кабинета. Меня вытолкнули из двери, и я скатилась вниз по лестнице. Как допрашивали сына, я не слыхала. Только расслышала его некоторые слова, которые он громко говорил: «Не сниму» (его заставляли снять фуражку, а он не хотел снимать). Об этом мне у нас после рассказали и еще я слыхала, как он сказал: «Да, я комсомолец!» Потом в 2 часа дня его всего избитого вывели оттуда и повели по направлению к лесу. Я шла за ним вслед и спрашивала, куда его ведут. Он мне ответил: «Не беспокойся, мама, если со мной что случится, комсомол не бросит». Потом я спросила, о чем его спрашивали на допросе. Но один из конвоировавших немцев понимал по-русски, он оттолкнул меня и больше нам не разрешили ничего говорить. Сына довели до леса и расстреляли. Больше я его не видела.

Записала: Зорова» (источник: ГАТО. Ф. Р-2515. Оп. 2. Д. 1. Л. 59).

ПРОДОЛЖЕНИЕ СДЕДУЕТ.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ

Фото из личного архива автора