«Что вам известно о сосредоточении на оккупированной территории механизированных и бронетанковых частей противника, какие типы и количество танков вам приходилось встречать?». И такой вопрос 15 июля 1942-го задал старший оперуполномоченный контрразведывательного отдела областного Управления НКВД задержанному в нашем регионе выпускнику Орловской школы диверсантов-разведчиков. Мы, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжаем рассказ о судьбе Анатолия Стальгорова – диверсанта, заброшенного по воздуху в Арсеньевский район.

Химчасти? Не видел

Он пояснил: примерно в первой половине июня 42-го (тогда Стальгоров находился в Смоленском лагере военнопленных) наблюдал, как по шоссе, ведущем на г. Рославль, двигалось на протяжении аж трех дней «большое количество танков, средних бронемашин, мотоциклистов, а также крытые автомашины с боеприпасами и людьми». Сотрудников советских спецслужб интересовало многое. Так, они спросили Стальгорова, известно ли ему о дислокации на захваченной гитлеровцами территории химических частей вермахта? Но тот пожал плечами. Не знал и про то, где у оккупантов находятся базы горючего, боепитания и продовольствия. Чекистам было важно узнать и то, на каких участках фронта Стальгорову доводилось видеть возводимые немцами укрепления, и где у фашистов расположены аэродромы. Про укрепления он ничего не сказал. «В последних числах июня меня перевозили из Смоленского лагеря в город Орел, где мне пришлось видеть на всем протяжении полотна железной дороги, через двух-трехкилометровые промежутки, воздвигнутые немцами ДЗОТы (деревоземляные огневые точки. – Прим. ред.), вооруженные пулеметами, предназначенные для охраны железнодорожной магистрали от налетов партизан, действующих на оккупированной территории». Что касается аэродромов люфтваффе, то таковых Стальгоров видел два. Один находился в трех километрах от Смоленска в сторону Рославльского шоссе. Издалека будущий диверсант рассмотрел до 10 бортов истребительной, бомбардировочной и транспортной авиации. А есть ли там какие-либо аэродромные сооружения – про то Стальгоров не знал, поскольку на территории самого аэродрома и не был. Анатолий Флорентьевич добавил: примерно в 7-8 км по Рославльскому шоссе от Смоленского аэродрома есть германские воинские лагеря, но сколько там подразделений и какие именно это части – не конкретизировал. Другой аэродром – в Орле, на северо-восточной окраине города. Там Стальгоров насчитал до 12 самолетов (в основном истребители), видел караульное помещение, телефон, «ангары разбиты, досконально осмотреть аэродром я не мог, т.к. к моему приезду становилось уже темно и всего разглядеть я не сумел». Подъем самолетов в воздух производится с бетонированных площадок. «Где именно расположены на оккупированной территории площадки для приема транспортных самолетов и парашютных десантов, сказать не смогу».

– Какими силами на оккупированной территории производится немцами ремонт железных и шоссейных дорог? – и это было важно выяснить представителям советских спецслужб.

– Ремонт и строительство – силами советских военнопленных, – прозвучало в ответ, – под руководством и наблюдением немецких специалистов. Мне пришлось видеть, как ремонтировали Смоленское шоссе. По шоссе Смоленск – Рославль у немцев сильно развито автомобильное движение, автомашины идут почти беспрерывно – даже ночью, но в меньшем количестве.

– Известны ли вам на оккупированной территории проселочные дороги и тропинки, малоиспользуемые противником и пригодные для передвижения наших частей в тылу у немцев?

– Такие места мне абсолютно неизвестны.

Ничего не рассказал допрашиваемый и про водные переправы на захваченной гитлеровцами территории.

ДОСЬЕ

Стальгоров, находясь в германском плену, был привлечен к разведывательно-диверсионной работе в тылу Красной Армии, окончил Орловскую школу диверсантов и в ночь с 6 на 7 июля был сброшен на самолете на территорию СССР для диверсионной деятельности на основных фронтовых магистралях железной дороги. Приземлившись с парашютом в районе ст. Арсеньево, Стальгоров подложил в 3 км от станции взрыввещества на железнодорожном пути, вследствие чего при движении поезда с воинскими грузами произошел взрыв, случайно не причинивший больших повреждений и катастрофы. В другом месте в 8 км от первого места диверсии Стальгоров заложил на железнодорожном пути вторую мину, но принятыми мерами она была обнаружена и диверсия предотвращена. На допросах Стальгоров А. Ф. в совершенных им диверсионных актах сознался. Достаточно изобличается показаниями задержанных диверсантов Степанова, Жилина и Чинша.

Из составленного в Туле в июле 1942 г. постановления на арест Анатолия Стальгорова, 1918 года рождения, уроженца Смоленска, из семьи рабочего, беспартийного, лейтенанта Красной Армии, с января 1942-го находившегося в германском плену

«Очень часто избивают палками»

А вот про настроения советских военнопленных в лагерях Стальгоров, разумеется, чекистам кое-что поведал. «Характерные настроения я вынес из Двинского лагеря, – рассказывал он. – Большая часть военнопленных верит в победу Советского Союза над фашистской Германией, с нетерпением ждет дня своего освобождения из гитлеровского плена, однако среди некоторой крестьянской части военнопленных сильно развиты антисоветские и антиколхозные настроения, с большим воодушевлением встретили постановление германских властей о создании земельных общин, видя в них пути к единоличному ведению хозяйства. Что касается Смоленского и Орловского лагерей, то в них сосредоточены в своем большинстве военнопленные, враждебно настроенные по отношению к советской власти, которые способны выполнять любые задания немецких оккупационных властей, а если даже и имеется некоторая часть военнопленных, благосклонно настроенных к советской власти, то их не чувствуется, т.к. опасаются предательства и репрессии». Чекистов интересовала и система охраны в лагерях военнопленных. Стальгоров не скрывал: наружная охрана состоит исключительно из немецких солдат. За внутренним распорядком дня следят полицейские, набранные из числа военнопленных. «В Вяземском и Сычевском лагерях полицейские все украинцы», – заявил диверсант. Как правило, полицейским было разрешено применять к пленникам телесные наказания, «чем они не брезгают и очень часто избивают палками советских военнопленных за малейшую провинность или неподчинение. Немцы очень сильно в лагерях развивают национальную рознь и ненависть».

Газеты на русском и на немецком

А как местное население настроено по отношению к немецким солдатам? Основная его часть – враждебно; советские люди ждали освобождения советской земли от врага. О том, как нацисты мучали гражданских, Стальгоров не рассказал: среди простых жителей ему не довелось вращаться. «Что касается советских военнопленных, то немцы проявляли нечеловеческую ненависть. Мне известны случаи, когда зимой гнали на этап военнопленных, а по дороге немцы снимали с них обувь и одежду, оставляя людей раздетыми на морозе; всех отстающих в пути следования немцы пристреливали; мне также известен случай, когда в Сычевском лазарете немецкий военфельдшер избивал раненых советских бойцов и командиров». Об отношении мирных жителей к красноармейцам, попавшим в окружение, Стальгоров ничего не сказал. А вот отношение к партизанам – благосклонное: «Сужу по населению Смоленской области, где мне пришлось жить три дня у родственников, где от мирных жителей я слышал такие слова: «Ничего, наши партизаны себя еще покажут». Диверсант добавил: пропаганда и агитация врага осуществляется посредством радио, газет, листовок, всевозможных воззваний. В больших городах существуют печатные органы, «издаваемые на русском языке; в Смоленске издается русская газета «Новое слово», в Орле издается газета на русском языке под названием «Клич» (видимо, правильно «Речь». – Прим. ред.), к тому же немцы доставляют в город большое количество немецких газет, иллюстрированных журналов и другой литературы». На этом допрос Стальгорова 15 июля 1942 года был завершен.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ

Фото Сергея КИРЕЕВА